Ультиматум Борна - Страница 85

— Ты в этом уверен?

— Теперь уверен. Гейтс работает высокооплачиваемым консультантом юридической конторы, защищающей интересы компании, производящей системы глобальной обороны, за которой следит антимонопольный комитет. Он даже не отвечал на звонки Свайна, потому что, если бы отвечал, оказался бы еще глупее, чем Свайн, а это не так.

— Ну, дружище, это уже твои проблемы. Если здесь все пройдет по-моему, о «Снейк Леди» я больше и слышать не хочу. На самом деле, я даже не припоминаю, слышал ли я о ней вообще.

— Спасибо, что сваливаешь все на меня — я тебе даже немного благодарен. Кстати, в школьной записной книжке, которую ты вырвал у того гробовщика в Манассасе, есть интересные вещи.

— Неужели?

— Помнишь тех троих частых посетителей из регистрационной книги отеля «Мэйфлауэр», которые прилетали в Филадельфию восемь месяцев назад, и снова остановились в отеле в то же время восемь месяцев спустя?

— Конечно.

— Их имена записаны в блокноте Свайна с Микки Маусом на обложке. Они не имеют к Карлосу никакого отношения, они из «Медузы». В этой книжице целые залежи не имеющей отношения к нашему делу информации.

— Мне это не интересно, так что пользуйся на здоровье.

— Так и сделаем, причем очень осторожно. Через несколько дней за этим блокнотом будут охотиться буквально все.

— Рад за тебя, но мне нужно делать свое дело.

— И ты не хочешь помощи?

— Абсолютно. Я ждал этого момента тринадцать лет. Как я уже говорил, это встреча один на один.

— Сцена из фильма «Жаркий полдень»?

— Нет, логическое продолжение одной очень интеллектуальной шахматной партии. Выигрывает игрок, у которого ловушка хитрее, а самая хитрая ловушка у меня, потому что я использую его собственную. Но малейшая ошибка, и он все поймет.

— Профессор, мы слишком хорошо тебя обучили.

— За что вам спасибо.

— Удачной охоты, Дельта.

— Пока.

Борн положил трубку и перевел взгляд на двух стариков, которые с умильным любопытством смотрели на него с дивана.

— Судья, вы прошли проверку на вшивость, — обратился Джейсон к Префонтейну. — А что же делать с вами, господин «Жан-Пьер»? Моя собственная жена, которая признает, что вы убили бы ее без малейшего зазрения совести, говорит мне, что я должен вам верить. И что мне думать после этого?

— Я это я, и я сделал то, что сделал, — с достоинством произнес отставной адвокат. — Но мой клиент зашел слишком далеко. Его самонадеянную персону надо изничтожить, а пепел пустить по ветру.

— Я выражаюсь не так цветисто, как мой новообретенный ученый родственник, — заметил престарелый герой Франции. — Но я знаю, что эти убийства надо прекратить; это же пыталась внушить мне жена. Это, конечно, лицемерие с моей стороны, потому что к убийствам я имею некоторое отношение, скажу только, что такие убийства пора прекратить. Это не бизнес, убийство не принесет никакого дохода, это просто месть окончательно спятившего сумасшедшего, совершенно не нужное убийство матери и ее детей. Какая от этого выгода?.. Нет, Шакал зашел слишком далеко. Теперь его обязательно нужно остановить.

— Черт, более хладнокровного рассуждения на такие темы я в жизни не слышал! — вскричал Джон Сен-Жак у окна.

— Я считаю, вы нашли нужные слова, — одобрительно заметил бывший судья, обращаясь к преступнику из Парижа. — Tres bien.

— D’accord.

— А я пока не знаю, что с вами обоими делать, — вмешался Джейсон Борн. — Но сейчас у меня небольшой выбор… Джентльмены, уже без двадцати пяти двенадцать. Время бежит.

— Что-что? — не понял Префонтейн.

— Если что-то и произойдет, то произойдет в ближайшие два, пять, десять или двадцать четыре часа. Я отправлюсь обратно в аэропорт Блэкбурна, где устрою сцену — понесший тяжелую утрату муж и отец, обезумевший от убийства жены и детей. Уверяю вас, для меня это будет не сложно; я там организую настоящее представление… Потребую, чтобы мне тут же предоставили самолет на Транквилити, а когда я сюда прибуду, на набережной будут стоять три сосновых гроба, предположительно с моей женой и детьми.

— Замечательная мысль, — перебил француз. — Bien.

— Очень bien, — подтвердил Борн. — Я буду настаивать, чтобы один открыли, а потом закричу или упаду или сделаю и то, и другое, смотря что придет в голову, чтобы те, кто будут смотреть, надолго запомнили увиденное. Сен-Жак будет меня опекать — Джонни, погрубее и поубедительнее — и, в конце концов, меня отведут на другую виллу, ближайшую к лестнице, ведущей на пляж в восточной части острова… останется подождать.

— Этого Шакала? — спросил бостонец. — Он будет знать, где вы?

— Естественно. Многие, в том числе и прислуга, увидят, куда меня поселят. Он все узнает, для него это детская задачка.

— И вы будете ждать его, мсье? Вы считаете, что мсье попадется на такую уловку? Это смешно!

— Совсем нет, мсье, — спокойно ответил Джейсон. — Начнем с того, что меня там не будет, а к тому времени, когда он это поймет, я уже найду его.

— Бог ты мой, почему ты так в этом уверен? — почти прокричал Сен-Жак.

— Потому что я лучше него, — объяснил Джейсон Борн. — И всегда был.

Все прошло по плану, и работники аэропорта Блэкбурн на острове Монтсеррат долго не могли прийти в себя от оскорблений рослого истеричного американца, который их всех обвинил в убийстве, в том, что позволили террористам убить его жену и детей — что они, черномазые, с радостью помогли подлым убийцам. Жителей острова не только охватила тихая ярость, были оскорблены их лучшие чувства. Ярость была тихая, потому что все сочувствовали его горю, а оскорбленными островитяне себя ощущали потому, что не могли понять, как он мог обвинять их, да еще такими обидными словами, которых никогда до этого не употреблял. Разве может такое быть, mon , что этот богатый брат веселого Джонни Сен-Джея, этот богатый-богатый друг, который вложил столько денег в остров Транквилити, на самом деле вовсе и не друг, а совсем наоборот, белокожий мусор, обвинивший их в ужасных вещах, к которым они не имеют никакого отношения, только потому, что у них черная кожа. Это ужасная загадка, mon. Это часть того безумия, того злого духа, что пришел через море с гор Ямайки и наслал проклятие на их остров. Следите за ним , братья. Следите за каждым его движением. Возможно, он тоже шторм, только не тот, что рождается на юге или востоке, а еще более опасный. Следите за ним, mon. В гневе он страшен.