Ультиматум Борна - Страница 74

Она сделает это — она сделает это прямо сейчас.

Резкий стук дождя по крыше и окнам, и свистящий, воющий ветер утонули в слепящей вспышке молнии, за которой последовал оглушительный раскат грома.

«Жан-Пьер Фонтейн» беззвучно плакал, стоя на коленях перед кроватью; его лицо находилось в нескольких дюймах от лица жены, и слезы падали на холодную кожу ее руки. Она была мертва, и все объясняла записка около неподвижных белых пальцев: «Maintenant nous deux sommes libres, mon amour» .

Они оба свободны. Она — от ужасной боли, он — от уплаты цены, затребованной мсье. Цены, истинного значения которой он не раскрывал, но она все равно понимала, что это было что-то чудовищное. Сам он уже несколько месяцев знал, что его подруга приготовила таблетки, которые быстро оборвут ее жизнь, когда она станет невыносимой. Он подолгу, подчас с яростью искал их, но найти не мог. Сейчас он понимал, почему, глядя на маленькую коробочку с ее любимыми пастилками, безобидными лакричными конфетками, которые его жена долгие годы со смехом отправляла в рот.

— Будь благодарен, mon cher , они так похожи на икринки тех дорогих наркотиков, которыми балуются богачи.

Это были не икринки, а яд, смертельный яд.

Шаги. Это сиделка! Она вышла из комнаты, но еще не знала, что произошло с его женой. Фонтейн вскочил с кровати, как мог, вытер глаза и заспешил к двери. Он открыл ее, удивленный видом женщины; она стояла прямо перед ним, подняв руку, чтобы постучать в дверь костяшками пальцев.

– Мсье!.. Вы напугали меня.

— По-моему, мы напугали друг друга.

Жан-Пьер выскользнул наружу, быстро притворив за собой дверь.

— Реджина наконец-то заснула, — прошептал он, поднося указательный палец к губам. — Этот ужасный шторм всю ночь не давал ей уснуть.

— Но ведь он послан нам — то есть вам — небесами, не так ли? Иногда мне кажется, что монсеньер способен управлять такими вещами.

— Тогда я сомневаюсь, что это послание небес. Не они являются источником его могущества.

— К делу, — перебила сестра, не оценив последнего высказывания и отходя от двери. — Вы готовы?

— Буду через несколько минут, — ответил Фонтейн, направляясь к столу, в ящике которого были заперты приспособления для убийства. Он опустил руку в карман и вытащил ключ.

— Не могли бы вы повторить план действий? — повернувшись, попросил он. — Для меня, конечно. В этом возрасте детали обычно забываются.

— Да, я повторю, тем более что произошли небольшие перемены.

– Неужели? — старый француз поднял брови. — В мои годы неожиданные перемены также нежелательны.

— Это касается всего лишь времени проведения операции, разница составит не более четверти часа, возможно, намного меньше.

— Я готовился к этому целую вечность, — заметил Фонтейн, когда очередная вспышка молнии, на доли секунды опередившая свой раскат грома, залила ярким светом потоки дождя, стучавшего по окнам и крыше.

— Снаружи довольно опасно; эта молния ударила совсем рядом.

— Если вы так считаете, подумайте о том, каково охранникам.

— Так что за «некоторые перемены»? Соизвольте объяснить.

— Я ничего не буду вам объяснять, кроме того, что это приказ из Аржентоля и вы за это отвечаете.

– Судья?

— Сделайте выводы самостоятельно.

— Так, значит, он не был послан, чтобы…

— Я ничего больше не скажу. Что касается перемен. Вместо того чтобы бежать отсюда к охранникам двадцатой виллы и просить помочь спасти вашу жизнь, я скажу, что возвращалась из администрации, где жаловалась на отсутствие телефонной связи, и увидела пожар на четырнадцатой вилле — она третья в ряду от нас. Без сомнения, начнется переполох; прибавьте сюда шторм и то, что все будут кричать и звать на помощь. Это сигнал для вас. Используйте общее замешательство; проникните на виллу той женщины и уберите всех, кто останется — перед этим не забудьте убедиться, что глушитель в порядке. После этого входите внутрь и делайте то, что поклялись сделать.

— То есть я жду, когда начнется пожар, и вы с охранниками вернетесь на одиннадцатую виллу?

— Именно. Оставайтесь у выхода, за закрытой дверью, естественно.

— Само собой.

— Мне может понадобиться пять или даже двадцать минут, но вы должны оставаться на месте.

— Да, конечно… Могу я спросить, мадам — или, может быть, мадемуазель, хотя последнее маловероятно…

– Что вас интересует?

— Вам понадобиться пять или двадцать минут для чего?

— Вы старый дурак. Для того чтобы сделать то, что нужно.

— А, ну, конечно же.

Сиделка накинула на себя плащ, затянула пояс и направилась к парадной двери виллы.

— Забирайте свои приспособления, и чтобы через три минуты вас здесь не было, — приказала она.

— Да, конечно.

Дверь за женщиной захлопнулась от ветра, она вышла наружу под проливной дождь, который стеной сомкнулся за ней. Ошеломленный и озадаченный, старый француз застыл на месте, пытаясь понять, что происходит. Ситуация менялась слишком быстро, а его разум еще был затуманен зрелищем предсмертных страданий жены. Но у него не было времени ни чтобы погоревать, ни чтобы прочувствовать случившееся… Нужно соображать, и соображать быстро. Открытие следовало за открытием, оставляя вопросы, на которые необходимо найти ответы, чтобы все понять — понять происходящее на острове Монтсеррат!

Сиделка представляла собой что-то большее, чем просто связующее звено с Аржентолем; этот ангел спасения был и ангелом смерти, убийцей. Так для чего же понадобилось посылать его за тысячи миль, чтобы выполнить работу, которую мог так же хорошо выполнить другой; и без этого искусственного маскарада с его прибытием. Старый герой французского сопротивления… это было совсем необязательно. А что касается возраста, ведь был еще один человек — еще один старик, который совсем не был киллером. Возможно, думал фальшивый Жан-Пьер Фонтейн, он совершил ужасную ошибку. Возможно, другой «старик» приходил не убивать, а предупредить его!