Ультиматум Борна - Страница 27

— О, да! Их было так много, этих тропок. И я постоянно выбирал не те.

— Мне кажется, что вы выбирали неудачные стечения обстоятельств.

— Тебе это не кажется, Рэнди. Ты в этом уверен. У тебя отличные шпионы, и ты все про всех знаешь.

— Просто я логично рассуждаю.

— Да, да, да… То же самое ты мне говорил по телефону. Много раз. То же самое мне говорят люди, знакомые и не очень, на улицах и в домах, и при этом задают кучу вопросов, как будто мое положение и так не очевидно.

— Лично я хотел только знать, способны ли вы на то, что мне нужно от вас. Вы не должны винить меня за это.

— Святые небеса, конечно нет! Принимая во внимание то, что ты просил меня сделать. К этому следовало хорошо подготовиться.

— Типичная роль конфиденциального курьера, и все. Вы нуждались в деньгах.

— Нуждался ли я? А что ты ждал от меня? — завопил щуплый человечек, неожиданно срываясь на фальцет. — Могу я пояснить тебе кое-что, Рэнди? Если тебя сбили с ног в тридцать или тридцать пять, то ты встанешь, отряхнешься и пойдешь дальше, но если тебе дали подножку в пятьдесят, да еще с помощью судебного разбирательства и тюрьмы, и это широко освещалось в прессе, то тут уже не оправиться. Тут уже не до разборчивости в средствах, даже если ты и образованный человек. Такие люди как я превращаются в неприкасаемых. В настоящее время у меня не осталось ничего для продажи, кроме проницательного ума. Я пользовался им несколько раз в течение этих, прямо скажем, необычных двадцати пяти лет. Помнишь Альбера Хисса с его визитными карточками?..

— У меня нет времени на то, чтобы предаваться воспоминаниям. Информацию, прошу вас.

— О, да, естественно… Итак, первым моим шагом было получение денег на углу Коммонвильс и Дартмус и, при этом, само собой разумеется, я тщательно записал имена и описание внешности людей, которые ты продиктовал мне по телефону…

— Записал! — встревожено воскликнул Гейтс.

— И сжег, конечно, как только запечатлел их накрепко в памяти. С этим у меня некоторые проблемы. Затем я связался с инженером некой телефонной компании, которому очень пришлась по душе моя, прошу прощения, ваша щедрость, и передал полученные от него сведения одному отвратительному частному детективу, неряшливее которого я в жизни не видел, Рэнди, а говорить о методах его работы даже не хочется.

— Прошу вас, — перебил человечка почтенный профессор, — факты, а не впечатления.

— Впечатления часто содержат в себе ценнейшие факты, профессор. Уж вы то должны это понимать.

— Если мне будет нужно, то я спрошу вас о вашем мнении. Сейчас мне оно не требуется. Что сумел выяснить ваш человек?

— Основываясь на твоих посылках: женщина с детьми — очень не густо, и данных, добытых подкупленным механиком из телефонной компании, а именно: очень неопределенном местоположении абонента, полученном на основании кода района страны, то есть первых трех цифрах номера, наш невоспитанный неряха принялся за работу, затребовав при этом невиданную почасовую оплату. К моему глубокому удивлению, его действия оказались весьма продуктивными. Мы даже смогли, как бы это получше сказать, до определенной степени сработаться.

— Черт вас дери, так что же он узнал?

— Итак, как я уже сказал, его почасовая оплата была настолько велика, что для ее покрытия пришлось привлечь и мою более чем скромную долю в этом деле. Впоследствии мы обсудим эту сторону вопроса?

— Дьявол вас раздери, что вы там устроили? Я послал вам три тысячи долларов! Пять сотен для телефониста, полторы тысячи для этого смотрителя замочных скважин, именующего себя частным детективом…

— Это связано с тем, что он более не получает ставку от полицейского департамента, Рэндольф. Так же, как и я, он пал на дно, но свою работу знает хорошо. Так что, продолжим беседу, или я удаляюсь?

Пребывая в тихой ярости и поблескивая величественной лысиной, известный профессор сверлил глазами обшарпанного и униженного человечка, бывшего когда-то знаменитым юристом.

— Да как ты смеешь?

— Дорогой Рэнди, ты ведь веришь этой своей прессе, не так ли? И я скажу тебе, почему я смею говорить так, мой высокомерный старый друг. Я читал твои статьи по поводу вопросов законности и прочего и часто видел тебя по телевизору. Так вот, я нахожусь в курсе всех постановлений и указов, которые производились на свет правительством страны в течение пятидесяти лет. Ты не имеешь ни малейшего представления, что такое бедность или голод. Ты обласкан царственными властителями, мой поверхностный дружище, ты приучаешь среднего горожанина жить в среде обитания, в которой частная собственность возведена в абсолютную ценность, что притупляет все человеческие чувства, и богатый становится еще богаче, а беднейший забыт и проводит остаток жизни, помышляя только о том, как ему выжить завтра. А ты пытаешься истолковать эту жизнь с помощью своих средневековых воззрений и претендуешь при этом на роль универсального врачевателя всех общественных недугов. Так как мне продолжать, доктор Гейтс? Честно говоря, я считаю, что вы выбрали не того неудачника для своих грязных делишек.

— Да как… ты смеешь? — повторил совершенно сбитый с толку профессор, дергая ртом и брызгая слюной, царственно меряя шагами комнату перед окном. — Я не желаю этого слушать!

— И не слушай, Рэнди. Но когда я преподавал на юридическом факультете и ты был одним из моих подопечных, одним из лучших, но нужно отметить, не блестящих, ты чертовски внимательно меня слушал. Так почему бы не послушать и сейчас?