Ультиматум Борна - Страница 223

223

Реакция слушателей теперь была более заметной, определенно менее сдержанной.

— По сравнению с аналогичными отделами в правительствах наших соперников, — продолжал Карлос, — мы далеко отстали, в то время как должны быть далеко впереди, и мы отстали потому, что ваши таланты все время подавляются вышестоящими людьми, которые больше заботятся о своих должностных привилегиях, чем о функционировании их отделов!

Реакция была мгновенной, даже возбуждающей: три женщины вполне открыто, хотя и сдержанно, зааплодировали.

— Именно по этой причине, по этим причинам я и мои единомышленники здесь, в Москве, нашли вас. Далее, именно поэтому я посылал вам деньги — вы могли использовать их по своему личному усмотрению — потому что эти деньги приблизительно показывают, какие привилегии имеет ваше начальство. Так почему бы вам не получать их и не радоваться им, как они?

По помещению прокатилось «почему нет?» и «он прав», теперь все переглядывались и кивали головами. Тогда Шакал начал перечислять восемь основных ведомств, и на каждое из названий присутствующие кивали с энтузиазмом.

— Министерства транспорта, печати, финансов, внешней торговли, юстиции, обороны, науки и, наконец, хотя и не на последнем месте, Верховный Совет… Это ваши области, но вас отрезали от всех конечных решений. Этого больше нельзя терпеть — пора все изменить!

Слушатели поднялись с мест как один, они больше не были незнакомцами — наоборот, люди были объединены идеей. Но тут один , очевидно, осторожный бюрократ, который закрывал дверь, сказал:

— Похоже, вы хорошо знаете наше положение, сэр, но что может его изменить?

– Это , — провозгласил Карлос сделав драматический жест в сторону папок, разложенных на столе. Группа медленно опустилась обратно на стулья, переглядываясь и посматривая на папки. — На этом столе лежат секретно добытые конфиденциальные досье на ваших начальников, каждого из представленных здесь ведомств. В них содержится столь опасная для них информация, что, оказавшись в ваших руках, она гарантирует вам немедленное продвижение по службе, а в некоторых случаях ваше назначение в те самые высокие кабинеты. Вашему начальству не останется выбора, потому что эти данные — кинжалы, приставленные к их горлу. Разглашение этой информации приведет к позору и казни.

— Сэр? — женщина средних лет в аккуратном, но неброском голубом платье неуверенно поднялась. Ее светло-серые волосы были зачесаны назад и убраны в тугой пучок; вставая, она быстрым движением, с чувством собственного достоинства поправила его. — Я ежедневно обрабатываю дела персонала… и часто обнаруживаю ошибки… как можете вы быть уверены в том, что эти досье точны? А если они неверны, мы можем попасть в очень опасное положение, разве не так?

— Одно только то, что вы сомневаетесь в их точности, оскорбительно, мадам, — холодно ответил Шакал. — Я парижский монсеньер. Я тщательно описал ситуации каждого из вас и тщательно обрисовал порочность вышестоящих лиц. Далее, с немалыми затратами и риском для себя и моих московских сообщников, я тайно передавал вам деньги, чтобы вы могли сделать свою жизнь более комфортной.

— Что касается меня, — перебил худой мужчина в очках и коричневом деловом костюме, — я благодарен за деньги — свои я вложил в наш коллективный фонд и ожидаю умеренной отдачи, — но что же дальше? Я из Министерства финансов, и, признав это, освобождаю себя от соучастия, чтобы прояснить мой статус.

— Что бы это ни значило, счетовод, ваш статус так же ясен, как и вашего безнадежного министерства, — перебил его тучный мужчина в черном костюме, маловатом для его размеров. — Вы даже сомневаетесь в возможности получения достойной отдачи! Я из Министерства обороны, и нас-то вы упорно лишаете инициативы.

— Как и с научными исследованиями! — воскликнул невысокий профессор в твидовом костюме, несимметричность чьей бородки была, без сомнения, вызвана слабым зрением, несмотря на толстые очки, покоившиеся на его носу. — Отдача , понимаете ли! А как насчет распределения?

— Его более чем достаточно для ваших ученых-недоучек! Гораздо выгоднее воровать у Запада!

— Прекратите! — вскричал священник-убийца, воздев руки, подобно мессии. — Мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать межведомственные конфликты: они решатся сами собой, как только вы окажетесь у власти. Запомните! Я — парижский монсеньер, и вместе мы создадим новый, очищенный порядок для нашей великой революции! Конец благодушию!

— Очень интересная концепция, сэр, — сказала другая женщина, лет тридцати, в дорогой складчатой юбке, ее аккуратные черты, очевидно, были знакомы остальным, так как она была популярной ведущей новостей на телевидении. — Однако не могли бы мы вернуться к вопросу о достоверности?

— Этот вопрос не обсуждается , — сказал темноглазый Карлос, пристально глядя на каждого. — Иначе — откуда бы мне было знать о вас все?

— Я не сомневаюсь в вас, — настаивала телеведущая. — Но, как журналист, я всегда стараюсь искать второй источник информации для подтверждения, если только Министерство не определит иначе. Поскольку вы не работаете в Министерстве печати, сэр, и зная, что все, что вы скажете, будет строго конфиденциально, между нами, не могли бы вы дать нам второй источник?

— Меня что, поучает марионеточная журналистка, когда я говорю истину? — у киллера перехватило дыхание от злости. — Все, что я сказал вам, — истина, и вы знаете это.

— Как и преступления Сталина, сэр, а они были похоронены вместе с двадцатью миллионами трупов за тридцать лет.

223